С каждым месяцем дорога на Селидово всё безопаснее — уже не надрывается ежеминутно дрон-детектор, сообщая о приближении вражеских FPV. Российская власть постепенно налаживает быт в освобождённых населённых пунктах. И конечно, сложно переоценить вклад волонтёров в нормализацию жизни этих посёлков. Корреспондент RT пообщался с одной из таких подвижниц — главой фонда «Добрый ангел» Екатериной Мезиновой.
«А в этой церкви мы с Юрой прошлой осенью венчались, — Катя показывает на церковь недалеко от дороги на Селидово. — После 23 лет брака в этом селе, Карловке, едва его освободили, пару месяцев. Ничего не осталось, ни одного дома целого, а храм стоит — чудо! Я в белом платье, Юра в камуфляже…»
Юра — это Юрий Мезинов, помощник министра по ЧС. До того как занять свою должность, он объездил всю Новороссию в качестве волонтёра: эвакуировал мирных жителей из только что освобождённых посёлков под летящими снарядами украинской артиллерии, развозил продуктовые наборы и лекарства. Теперь он делает всё то же самое, но официально, при погонах.
А Катя всё так же волонтёр. Сейчас она везёт сборный груз: шесть мешков крупы, продуктовые наборы (консервы, вафли, сгущёнку), лекарства для людей и даже для животных. Сейчас это уже в основном адресная помощь для тех, у кого самая сложная жизненная ситуация. Бывает, они сами связываются с фондом. Бывает, в фонд обращаются военные, которые не смогли пройти мимо человеческой беды.
Пока мы едем, Катя вручает мне дрон-детектор «Булат». «Будешь у нас рэбщиком, — смеётся она. — Твоя задача — следить за экраном и докладывать, когда появятся дроны».
Убили более сотни мирных жителей
«Банда тут всех расстреливала. Людей, детей», — говорит худая, в чём только душа держится, пенсионерка и берёт паузу. Сколько бы ты ни слышал таких рассказов, каждый раз они вызывают чувство жути. Но жители освобождённых сёл всегда встречают именно такими воспоминаниями. Селидово не исключение. «Один к моим соседям прямо в хату пришёл и стал в холодильник стрелять», — продолжает пожилая женщина. Она просит не называть её имя: на Украине живут родственники.
Пенсионерка рассказывает про расстрел мирных жителей 21—22 октября 2024 года. Она безошибочно вспоминает дату. Тогда, перед отходом из города, ВСУ и иностранные наёмники убили более сотни мирных жителей в районе улицы Кучуринской.
«Мы на Украине не нужны, у нас и цели не было туда выезжать, — говорит Сергей. Он с сыном и отцом живёт в частном доме. Жена в мае умерла от онкологии. — Мы в 2014 году в референдуме за присоединение к России участвовали. Да кто только не участвовал! Но и сейчас в ПВР выезжать не хотим. Что там — общежитие, а потом иди куда хочешь? А тут всё-таки дом».
Глаз у Сергея набряк краснотой, незрячий, неподвижный. В него прилетел осколок украинского кассетного снаряда — 8 марта, прямо на женский праздник. Военные отвезли его в донецкую травматологию, он подлечился и вернулся домой. «Через четыре дома хлопчик лежит: просто снаряд в огород прилетел, а он на кухне был. Прямо в огороде его похоронили тогда», — говорит Сергей про соседа. Дескать, что тут глаз?
Это было вскоре после освобождения Селидово. Сейчас фронт отодвинулся, в городе стало значительно безопаснее. Но экран «Булата» светится красным светом, показывая три деления: смерть в виде FPV-дрона где-то рядом…
Приходится ждать, пока FPV улетит, потом ехать дальше. В частном секторе выживать проще — всё-таки и вода есть в колодце, и генератор проще подключить, и баллон с газом, и огород под боком.
«Жить надо!»
Следующие Катины подопечные живут в одноэтажном доме. «Свет у нас помогли военные наладить — генератор, и бензин для него они тоже дают. Проволоку протянули недавно — одни лампочки, правда, больше ничего. Газовый баллон я тоже к военным возил, далеко, они заправили. Как-то жить можно, друг другу помогаем», — делится деталями своего быта Анатолий.
По городу сейчас летит меньше — тяжелее всего приходилось зимой и весной. Пока не отодвинули фронт, Анатолий видел украинский танк, стрелявший по Селидово прямой наводкой. А с лета стало спокойнее — только дроны всё же атакуют поселок.
Кате нужно двигаться дальше по полуразрушенному, но постепенно оживающему городу — добродушная пенсионерка по имени Анна Евгеньевна ждёт лекарства. Её муж возится со стареньким автомобилем, а она охотно рассказывает про свою жизнь: «Паспорт и права у нас уже российские. 8 апреля сдали документы, а 24 апреля уже получили. Пенсию оформили в МФЦ. У меня 19 тыс., у мужа — 23 тыс. Нам её наличкой выдают, карточки здесь не работают — связи нет».
Пенсия кажется не такой уж маленькой. Но и цены в селидовском магазине, на который указывает выведенная краской надпись «МАЗИН» на стене дома, выше московских: конкуренции нет. Мелкий бизнес опасается пока заходить в освобождённый город: высок риск просто не доехать до него живыми. Пачка масла тут стоит 470 рублей, маленькая бутылка воды — 100 рублей, буханка хлеба — 200, курица гриль — 3,5 тыс. Рассчитано это на военных с большими зарплатами, которые не могут съездить в тыл.
«Очень мне хотелось воды этой магазинной. У нас в колодце вода солёная, тяжёлая очень для желудка. Семь месяцев мы её пили — думала, изведусь. Хотя и кипятили её, и отстаивали. Как перестали стрелять, стали на родники ездить. Там тоже вода солоноватая, но не такая, как в колодце», — жалуется Анна Евгеньевна.
Вместо колбасы — гуманитарная тушёнка или домашняя птица. Хлеб раньше приходилось печь самим — недавно открылась пекарня. Жизнь постепенно налаживается, и пенсионерка не теряет бодрости: «Господи, ну мы дома! Ну если попадёт? Конечно, страшно. Господа Бога молим. А что сделаешь? Жить надо!»
Для них — для тех, кто живёт на краю России, — и работают Катя и другие волонтёры. И эти немолодые люди, так отчаянно не желающие расставаться с собственными домами, что готовы рисковать жизнью, остаются в своём исстрадавшемся, но не уничтоженном городе, получают пенсию, покупают свежий хлеб, готовят хозяйство к влажной и ветреной донбасской зиме.
Жизнь в Селидово продолжается.